Крысолов: Оглянитесь, друг мой! Сколько нами уже пройдено улочек и площадей, а сколько нам ещё предстоит пройти! Прямо сейчас мы заглянем за эти деревья, или, как бы сказал местный экскурсовод, за кулисы истории. Здесь нас встретит Александр Блок, сыгравший далеко не последнюю роль в жизни Марины.

Крысолов: (откашливаясь, нарочито важно)
Влияние такой фигуры, как Блок, на творчество поэта сложно было бы переоценить.
(шепотом на ухо)
Ожидания — каждый раз как первый. Так о чем я? Представьте себе этого мраморного,
(задумчиво)
хотя все же забронзовевшего человека, полубога символизма и юную, разгоряченную первым успехом девочку, фактически сотворившую себе из него кумира…

Крысолов: Самые чистые, самые яркие и прекраснодушные, что ли, стихи родились в тетрадях Цветаевой в тот период юности и ничем незамутненного воодушевления.


(Мечтательно-ностальгический вздох, продолжает с грустью в голосе)
Ой, как нескоро она ещё раз испытает это чувство, да… Это раннее увлечение пройдёт не скоро, да и можно ли вообще сказать, что оно прошло? На самом деле, когда первое очарование ослабело, Марина стала видеть в Александре некий поэтический идеал, и всю оставшуюся жизнь держала его образ перед собой!

(иронически, не совсем понимая) Вот это целеустремленность!

Крысолов: Я что, сам с собой разговариваю?!

(Звук шагов, остановка)

Крысолов: Ох, кажется, нам с вами нужно посмотреть немного вперед. Какая встреча, не правда ли? (Ухмылка)

Крысолов: Объятая нервозностью, молодая Марина движется вперед, тревога читается в каждом ее жесте.

(Иронически)
Ещё чуть-чуть, и я тоже начну волноваться!

Крысолов: строки стихов Цветаевой, рождённые из подчинения, самозабвенного восхищения, нередко устраивают перекличку со строками Блока. (С улыбкой)
Возможно, даже случайно, строки вступают в полемику с блоковскими мотивами и ведут этот диалог из текста в текст. Невероятно, но эта односторонняя связь своей силой смогла связать двух великих поэтов, и эта неслучайная случайность, кхе, оставила в истории литературы значимый след.

Движение продолжается, но перед крысоловом проезжает машина и окатывает его водой

Крысолов: да что б тебя!

Крысолов: Ах, какой ужас, а только вернул сюртук из прачечной… Позвольте, как же вовремя я обернулся (Усмешка). Ну да неважно! Вот, наконец, это — памятник Блоку, к которому я вас как раз-таки и вел! Представьте себе, голубчик, на старости лет совсем не вижу ничего без лорнета! (Кашлянул) Что же, я думаю, что мы можем отправляться дальше. (Довольный голос)

Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно единственное движенье губ.
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.

Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.

Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век,
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток.
С именем твоим — сон глубок.