Крысолов: Она шла к Борисоглебскому переулку. Поднимаясь на второй этаж доходного дома, что-то еле слышно бормотала:

Цветаева:

Из-под нахмуренных бровей

Дом – будто юности моей

День, будто молодость моя

Меня встречает: - Здравствуй, я!

Крысолов: Да, звенящее «Здравствуй!» вовсю звучало в этом доме, когда Марина Цветаева заехала сюда… когда война началась… точно! в четырнадцатом году. Время было нелёгкое, но в этом доме ей предстояло прожить одни из самых счастливых своих 8 лет. Здесь, в квартире №3, все: дети, друзья, прислуга… А что мне, собственно говоря, рассказывать: тут всё так хорошо, что мне сюда как-то и не зайти… Давайте спросим… Аля! Аля! Ариадна!

Аля: Вы мне?

Крысолов: Тебе конечно! Как…

Аля: А вы кто?

Крысолов: Я? Из сказки, знаешь, персонаж из сказки… Как твоя мама?

Аля: Марина? Она пишет. Налив себе кружечку кипящего черного кофе, ставит ее на письменный стол, к которому каждый день своей жизни идёт, как рабочий к станку - с тем же чувством ответственности, неизбежности, невозможности иначе. ...Временами прикуривает от огонька зажигалки, делает глоток кофе. Бормочет, пробуя слова на звук. Не вскакивает, не расхаживает по комнате в поисках ускользающего - сидит за столом, как пригвожденная.
Награда за хорошее поведение - погостить в её комнате. Там огромный письменный стол, волшебная елизаветинская люстра под потолком, волчья — немного пугающая, но манящая — шкура у низкого дивана. Про стол она тоже пишет стихи.

Цветаева:

Мой письменный верный стол!

Спасибо за то, что шёл

Со мною по всем путям.

Меня охранял – как шрам.

Мой письменный вьючный мул!

Спасибо, что ног не гнул

Под ношей, поклажу грёз –

Спасибо – что нёс и нёс.

Аля: Видите эту скульптуру? Так же она сидела за своим верным столом. Я хотела, чтобы она со мной играла, но она играла только словами на бумаге. Я тогда ещё не знала, что и сама буду писать. О ней.

Крысолов: И правда: будущего не увидишь…

Аля: Она и про меня писала стихи. Мы были связаны друг и другом самыми крепкими верёвками, гордиевыми узлами. Она писала, что мы будто птицы:

«Две птицы: чуть встали – поём.

Две странницы – кормимся миром»

Она мне предсказывала:

Цветаева:

Знай одно: (твой взгляд широк от жара,

Паруса надулись – в добрый путь!)

Знай одно: что завтра будешь старой

Остальное, деточка – забудь.

Крысолов: Какая ты разговорчивая… И умная не по годам, ну просто загляденье! А может ты хочешь прогуляться? Например, со мной…

Крысолов: Эх, тогда не вышло… А сейчас отсюда уже никого не увести - дом опустел и похолодел, потому что Революция, а потом голод, а потом… Потом эту квартиру отказались сохранить за Цветаевой как за «безответственной съёмщицей». И «две птицы» стали перелётными, улетели, оставив здесь всё тепло, все воспоминания... Ладно, давайте и мы уйдём отсюда.

Цветаева:

Квиты: вами я объедена,

Мною — живописаны.

Вас положат — на обеденный,

А меня — на письменный.

Оттого что, йотой счастлива,

Яств иных не ведала.

Оттого что слишком часто вы,

Долго вы обедали.

Всяк на выбранном заранее —

Много до рождения! —

Месте своего деяния,

Своего радения:

Вы — с отрыжками, я — с книжками,

С трюфелем, я — с грифелем,

Вы — с оливками, я — с рифмами,

С пикулем, я — с дактилем.

В головах — свечами смертными

Спаржа толстоногая.

Полосатая десертная

Скатерть вам — дорогою!

Табачку пыхнём гаванского

Слева вам — и справа вам.

Полотняная голландская

Скатерть вам — да саваном!

А чтоб скатертью не тратиться —

В яму, место низкое,

Вытряхнут вас всех со скатерти:

С крошками, с огрызками.

Каплуном-то вместо голубя

— Порх! душа — при вскрытии.

А меня положат — голую:

Два крыла прикрытием.